Анклавы в аду. Встречный прорыв - Страница 28

Когда «Доны» с пленными прибыли, я отставил в сторону ручной пулемет — все равно я даже не начал с ним возиться, и, вытерев руки куском льняной тряпки, встал.

«Ого, вот это подход! — один из пленных был привязан к „кенгурятнику“ первого внедорожника, причем на голову ему надели противогаз. — А что? Вполне разумно — кричать в противогазе тяжело, окружающий мир видно плохо. Пара километров по подходящей грунтовке, и все — клиент поплыл. Одно неудобно, напяливать резиновую маску на пленного — та еще работенка».

— Сергей, а что этого так упаковали? — полковник с капитаном остановились, не дойдя до машины пару метров.

— В резину всех упаковали, а этот буйный какой-то попался, — Рогов расстегнул наручники, которыми пленник был пристегнут к машине. — Представляете, товарищ полковник, двенадцать ножей чудик носил.

— Сколько?

— Ровно дюжина! — По знаку старшего лейтенанта один из южан вытащил из машины явно тяжелый на вид сверток и бросил его на землю. Раздался глухой звяк. Боец распустил завязки и развернул сверток — с десяток разнокалиберных ножей зло поблескивали на фоне темной ткани.

— Ни хрена себе! — удивился Верстаков. — Зачем ему столько?

— Эй, старлей, — обратился я к Рогову. — А он «Сайок Кали!» не орал? А если орал, то как вы его взяли?

— Что-то такое верещал, да. А взяли просто — у Садовского была пара патронов с резиновой картечью к «сайге», и когда этот деятель за ножи схватился — как говорится, дали раза. Ну а потом упаковали. А в чем проблема?

— Да у них одна занятная методика есть — как раз для боя против группы, — я вспомнил виденные до этого видеоматериалы. — У них принято провести атаку на первого нападающего и тут же метнуть нож в следующего, одновременно доставая другой левой рукой. И так пока ножи и нападающие не кончатся. Но против картечи это, конечно, не канает.

— А ты, Илья, знаешь, что это за Сайок такой? — похоже, это интересовало Удовиченко больше, нежели подробности захвата.

— До Тьмы была такая школа ножевого боя, — корни, по-моему, филиппинские или индонезийские, точно не помню уже.

— Что же, они еще с тех времен действуют? — Верстаков почесал в задумчивости нос. — Хотя филиппинцы серьезные бойцы были…

— Нет, школа довольно смешная на самом деле. Больше даже на секту похожа. А это, — я махнул рукой в сторону пленника, — скорее всего, из тех, кто по кассетам и дискам учился. Мы слышали несколько лет назад, что где-то в этих краях завелся учитель, который старым техникам обучает, и что, дескать, они заказы на убийства принимают.

— Нинзи, что ль? — Верстаков катнул соломинку из одного угла рта в другой.

— Не сказал бы, скорее просто наемники. Но нам такие умельцы не попадались. Да и тяжело с ножом против автоматов.

— Ну, если умельцы, — капитан уже с заметным интересом разглядывал пленного.

— Не обольщайся, капитан! К нам приедем — покажу, по каким киношкам они учатся. Есть интересные вещи, но в основном балет.

— Как скажешь, Илья. Как скажешь… — судя по тону, капитан с удовольствием стравил кого-нибудь из своих рукомашцев с захваченным наемным убийцей. Мы люди, конечно, темные, но даже в нашем медвежьем углу про ЦСН южан слышали, так что я бы точно ставил не на бредуна.

— То есть ты считаешь, что это не просто нападение на караван? — полковник на мелочи не отвлекался. — Я же не знаю, как у вас тут путешественников грабить принято.

— Совершенно не так, Сергей Сергеевич. Во-первых, товара мы не везем — это любому более-менее опытному глазу заметно. Во-вторых, даже если и везем, то, значит, это что-то весьма ценное, если судить по количеству народа в охране и нашему вооружению. В-третьих, если уж грабят, то первый выстрел из гранатомета — нонсенс. Есть, знаете ли, способы менее затратные остановить колонну. Так что я склоняюсь к мнению, что атаковали именно нас. Почему? Вот сейчас и узнаем, — и я мотнул головой в сторону пленников.

Наемника приковали к бамперу, решив, что его оставим на потом, а двух других отвели метров на пятьдесят в сторонку:

— Ну что, болезные, расскажете, как вы вляпались? — в качестве инструмента устрашения выступал Гриша Седов, чья внушающая уважение фигура нависала над «языками», но вопросы задавал Верстаков.

— Да мы что… — промямлил один из пленников, тощий, но моторный парень, чья грудь была украшена затейливой татуировкой, отчетливо видной под расстегнутой кожаной жилеткой. — Нам бригадир приказал, мы и поехали, — бредун вид имел несколько помятый, поскольку противогаз с него стащили буквально минуту назад.

— Кто? Какой бригадир?

— Зяма.

— Под кем он ходит? И откуда вы сами? — имя главаря ничего не говорило даже знатоку здешних мест Федору.

— Мы сами малинские. Фрезер…

— Это кто еще такой? — перебил пленного капитан.

— Вы его вместе с нами взяли, такой — с ножами.

— Понятно, продолжай! — в голосе Верстакова прозвучали нотки одобрения.

«Молодец капитан, умело „беседует“ — где надо — нажмет, где необходимо — простимулирует! — оценил я мастерство ведения скоростного допроса. — А то некоторые сразу резать и ломать норовят…»

— Ну, мы-то под Рябым все ходим.

«О, знакомое имя! Только где ж это мы ему мозольку оттоптали? Я что-то не припомню… Вроде из Михнево мирно уехали, все вопросы порешали, со всеми рассчитались… Непонятно».

— Это который «Столбовыми» командует? — начальник охраны южан на память явно не жаловался.

— Верно. Так что мы, братва, не при делах тут! — голос говорившего стал плаксивым. — Нам сказали — мы сделали.