Анклавы в аду. Встречный прорыв - Страница 4

Несмотря на то что стрелки часов показывали еще только половину седьмого вечера, о ночлеге всегда следует позаботиться заранее. От места встречи нас отделяла почти сотня километров — через четверть часа должно было показаться Михнево — крупный и весьма населенный поселок, раскинувшийся у Каширского шоссе.

Останавливаться там, несмотря на наличие сразу трех гостиниц и такого же количества постоялых дворов, мне совершенно не хотелось. И были на то весьма веские причины. Дело в том, что юг и юго-восток Московской области славился своими бандами. Когда пришла Беда, люди уходили из Города в основном в южном направлении и там же стали складываться ватаги лихих людей, промышлявшие грабежом беженцев и мародерством.

Лет на десять, если не больше, эта обширная территория стала ареной непрерывных стычек и даже небольших войн между бандами. Потому и народу вдоль Рязанского, Каширского и Симферопольского шоссе живет так мало. А те, кто все-таки решил поселиться, — в основном бывшие члены банд. А взгляды на жизнь у этой публики более чем своеобразные и на наши не похожи ни разу.

Понятно, что жить только грабежом невозможно, и многие из бредунов давно организовали компактные поселения, вроде тех же самых Бронниц, и занялись промыслами или сельским хозяйством, но нравы в стиле древних фильмов о Диком Западе все равно сохранились.

А кое-кто (не будем показывать пальцем, потому что палец этот на спусковом крючке лежит) и сейчас не прочь посмотреть, что там в чулане у соседа хранится или в кармане у проезжего лежит.

Персонажи среди оседлых бредунов, как для благозвучия называли они себя (отец, правда, говорил по этому поводу: «Как бандита не назови, он бандитом и останется»), попадались колоритные. Многие из них были выходцами из больших городов и на момент прихода Тьмы навыками, необходимыми для выживания в новых условиях, не обладали. Что делать промоутеру или стейдж-продюсеру (я до сих пор так и не понял, чем в старину занимались представители этих профессий!), когда нужны трактористы, плотники или просто землекопы? Вот и шли они, по распространенной в их среде шутке, «менять пять патронов на грузовик еды».

Из опыта общения с подобной публикой я вынес для себя главное: если человек до прихода Тьмы уже был связан с криминалом, то дело с ним я иметь буду, а если нет — то лучше воздержусь от общения. Причина проста — первые привыкли, как у них говорят, «за базар отвечать», особенно когда им силу покажешь, а вот что может прийти в голову «романтику-домоседу», предсказать крайне сложно.

— Ваня, ты не в курсе, кто в Михнево мазу держит? — спросил я товарища.

— Ни малейшего понятия, командир! У Говоруна спроси, он в курсе должен быть — у него корешок в Торговом управлении лямку тащит.

Я взялся за микрофон:

— Говорун Занозе!

— На связи!

— Федь, кто в Михнево сейчас главный?

— Там трое основных: Даур, Иван Рябой и Лавочник. Все из вменяемых. Даур вообще цементный завод под Меховом открыл и бродяг туда вербует, — вывалил на меня поток информации старый товарищ.

— Как считаешь, можно у них заночевать?

— Вполне. Наши с ними торгуют. Не постоянно, караванами, но тем не менее можешь считать этих прирученными. Если что вдруг и будет, так только бытовуха. Ну девку с нами не поделят или перепьет из тамошних кто…

— Понял. Отбой.

«Вариант не самый плохой. По большому счету, против ночевки в этом поселке — только моя паранойя. Это я да наши гости в курсе, что за всеми этими телодвижениями стоит большая политика, а местные народ попроще. Их вещи сиюминутные волнуют — поспать, пожрать и бабу повалять. Но в то же время один я такие решения принимать не вправе…»

— Колонне внимание. Заноза в канале! — объявил я, снова включив рацию. — Головному остановиться. Всем машинам подтянуться ко мне. Жду Коромысло на совет, — когда полковник сообщил мне свой позывной, я совершенно не удивился. На мой вкус, у покойного Мистера Шляпы куда как более странное прозвище было.

— Вань, вон у той будки остановись, — скомандовал я, заметив на обочине шоссе бог весть сколько лет назад построенный павильон автобусной остановки. — Старлей, ты со своими периметр сделай с нашей стороны, лады?

Рассчитал я все верно — когда «тигр» притормозил в указанном месте, до шедшего головным «уазика» с Чпоком и Говоруном на борту было метров восемьдесят. Стоило мне вылезти, как «южная» часть нашего экипажа вломилась в придорожные кусты, щелкая на ходу предохранителями, а Тушканчик высунулся в люк и взвел АТС.

Остальные четыре машины остановились, немного не доехав до нашей, и из внедорожника, прозванного языкастым Муром «москвидесом», вылез полковник. Бросив настороженный взгляд по сторонам, он быстрым шагом двинулся ко мне.

— Ну, что стряслось, Илья Васильевич?

— Посоветоваться хочу, Сергей Сергеевич. Только давайте вот сюда, под навес, зайдем, чтобы не отсвечивать.

Полковник внимательно выслушал мои доводы, потом вытащил из нагрудного кармана небольшую картонную коробочку, щелчком выбил из нее папиросу и закурил.

«Надо же, а в наших краях почти все старики бросили. Дорогое это удовольствие — табак курить…»

Удовиченко, перехватив мой взгляд, протянул пачку мне:

— Закуривайте, Илья Васильевич. Наши, «Дон-табак» делает.

— Спасибо, товарищ полковник. Не курю.

— А я вот сорок лет себе здоровье порчу.

«Надо будет ему те сигареты, что от Дуба остались, подарить. Думаю, старик порадуется».

В две быстрых затяжки докурив папиросу, Удовиченко выбросил окурок: